Глава 4
Лежать на пыльной мебели мне не хотелось, но вариантов не было. Слабость накатила такая, что глаза закрылись сами собой, и я уснула. А проснулась от какого-то раздражающего ритмичного звука. Поморщилась – не люблю такие пробуждения. Опять Тихон точит когти о диван, забыв о когтеточке!
Медленно открыла глаза и уставилась на широкую мужскую спину! Судя по черным волосам, это был Тихон. Он сидел на корточках и выполаскивал в ведре тряпку! А потом снова началось это противное шух-шух!
Я поморщилась и решила сесть, но голова закружилась так, что, немного подергавшись, улеглась обратно и принялась с удовольствием разглядывать спину Тишки. Красивая спина. Гладкая и смуглая. Мышцы еще рельефом. Понятно, что на таких красавцев, как мои котики, дамочки слюной капают и стремятся подгрести себе поближе. Но подводные камни явно есть, как не быть?
Между тем кото-красавец домыл кусок пола, развернулся и заметил, что я уже не сплю.
– Либби Алена! Вы проснулись! Есть хотите?
– Сначала умыться! – попросила я.
– Минуту! Семен!
Я порадовалась тому, что Тихон не стал хватать меня грязными руками. Когда он был котом, весьма внимательно относился к чистоте своей шкуры, и я это уважала. Приходя с работы, обязательно мыла руки, прежде чем начинала обниматься со своей кото-бандой. Так же поступала после готовки или применения пахучих и липких косметических средств.
На призыв брата по разуму из другой комнаты появился Семен:
– Либби Алена! Вы проснулись! Есть хотите?
– Умыться! – я уже почти хрипела в попытке подняться.
Высокий блондин в три шага пересек комнату, поднял меня с дивана и, протащив по коридору на руках, прислонил к двери в уголок задумчивости:
– Там пока только минимальный набор, либби, мы связались с социальной службой, но доступ к вашей карте можете дать только вы.
Я покивала и бросилась к унитазу – меня долго и противно рвало какой-то розовой жидкостью. Не помню, чтобы я такое ела или пила, зато стало легче, и слабость почти ушла.
Когда все закончилось, я умылась и взглянула на себя в зеркало. Ой мамочки-и-и! Влажная больничная рубашка в цветочек, растрепанные волосы, помятое лицо… Так жить нельзя! На полочке обнаружилась сумочка-косметичка с незнакомым логотипом. И больше ничего – ни мыла, ни полотенца. Зато тут же лежал запечатанный пакет с тем же логотипом, а в нем нашлись два полотенца, безразмерный балахон, расписанный пальмовыми листьями, плетенные из какой-то травы тапочки и упаковка белья с надписью “универсальное”.
К собственному удивлению, надписи я понимала, так что быстро отыскала в косметичке кусочек мыла, тюбики с шампунем, бальзамом, зубной пастой, “пастой для тела” и прочими нужными и важными штучками. Все средства я осторожно пробовала на руке и, убедившись, что аллергических или каких-либо еще неприятных реакций не ожидается, забралась в низкую широкую ванну.
Вода-а-а-а! Я долго мылась, позволяя теплым струям смыть с себя больничный запах и страх смерти. Заодно рассмотрела шрам на груди. Я слабо разбираюсь в анатомии, но и так понятно, что выжила я с трудом.
Мне никто не мешал приводить себя в порядок, поэтому, закрутив мокрые волосы в тюрбан, я потратила еще немного времени и нанесла на лицо и руки крем. Потом подсушила волосы и собрала их в пучок. Не хочется ходить растрепой, я и дома себе этого не позволяла… Ой! Щеки покраснели от воспоминаний. Дома я не стеснялась выходить из душа в одном полотенце… на голове! Любила ходить по комнате обнаженной, позволяя влаге высохнуть, чтобы потом нанести увлажняющее молочко или масло… А котики устраивались на диване и жмурили свои бесстыжие глаза!
Кажется, я не выйду из этой ванной еще долго!
Внезапно дверь открылась, и ко мне заглянул Сеня:
– Либби Алена, обед стынет!
– Иду! – я скинула тюбики обратно в косметичку и вздохнула: расческа в сумочке была совсем не такая, как я люблю, но это терпит.
Меня снова на руках доставили на кухню. Пахло тут умопомрачительно, а у плиты стоял рыжий Никки.
– Либби Алена! – обрадовался он. – Вам лучше?
– Видимо, да, – не ответить на такую солнечную улыбку не было никакой возможности. – Чем сегодня кормят?
– Социальная служба прислала минимальный запас продуктов на три дня, – вздохнул котик, – но, боюсь, выбор довольно скудный.
Я отмахнулась. Есть хотелось так, что в животе урчало:
– Корми скорее, боюсь, больничная еда не пошла мне впрок.
Никки взглянул на меня с сочувствием и поставил на стол тарелку со спагетти:
– Я помню, что вам нравились такие трубочки, – сказал он, щедро посыпая пасту сыром, зеленью и кусочками рыбы.
Я уже взялась за вилку, когда вспомнила про парней:
– А вы уже обедали?
Они потупились. Я немедля бросила прибор и уставилась на всех троих:
– Объясните!
– Социальная служба заботится только о хозяйке, – пряча глаза, сказал Сеня, – мужчины находятся на ее совести.
– Так, то есть продуктов на три дня прислали для меня одной? Никки! Доставай все, садитесь и обедайте! Потом будем решать вопрос с деньгами и работой! Семен, ты что-то про карту говорил?
– Да, – котик показал мне папку, лежащую на столе. – Там ваши и наши документы, плюс карточка с пособием и правила для новых хозяек.
– Отлично! Сейчас обедаем, потом Сеня идет в магазин, а я разбираюсь с правилами. Никии и Тихон заканчивают уборку.
Парни приободрились. Рыжик быстро наполнил тарелки для всех и разлил по кружкам мятный чай. Судя по всему, привычки котиков не поменялись – они все трое с удовольствием хлебали мятный чай из моей кружки еще на Земле.